«Вечными мы не будем, Жизнь догорит, как пламя, Но остаётся людям Память о нас, память. Память стиха и песни, Память трудов долгих, Память должна быть честной, Память должна быть доброй». Леонид Лучкин Один из парадоксов нашей памяти состоит в том, что чем дальше от нас уходит событие, тем чаще память возвращает нас к нему. Давно отгремела Великая Отечественная война, но всё острее в нашем сознании всплывает то, что происходило в те грозовые годы. И хотя мы не были непосредственными участниками тех испытаний, но рассказы наших предков, которые передаются от поколения к поколению, возвращают нас в то суровое время. Моя прабабушка Зоя к концу жизни часто вспоминала своё детство. Мне врезались в память её воспоминания о немецкой оккупации. Семья жила в деревне Тульской области. 22 июня 1941 года. Тросна, разгромленный храм, жара, девчонки и мальчишки побежали на пруд купаться. Они были юные, озорные и веселые. Моей прабабушке только что исполнилось 12 лет. И вдруг страшное известие – война, которая разделила жизнь людей на до и после. Осенью вражеские орды из страны заката неудержимо рвались к Москве. На их пути неприступной крепостью встала Тула. А на южных подступах к ней лежало множество малых городов, посёлков, сёл и деревень. Среди них была Тросна. Немцы вошли в деревню 28 октября 1941 года. Солдаты заняли маленький бедный домик, где жила Зоя с матерью и старшей сестрой Аней. Отец Александр Никитич, бывший казак, ушёл в партизаны. Старшие браться Василий и Владимир, которым было 18 и 20 лет, с первых дней войны сражались с врагом на фронте. Тяжелая им выпала доля. Между кровавыми боями и кратковременным отдыхом изнуряющие переходы в зимнюю стужу и летний зной, в осенние затяжные дожди и весеннюю распутицу. Жизнь рядом со смертью. В декабре 1942 года родители получили похоронку на сыновей. Мать и дочки очень боялись вражеских постояльцев. Их резкая лающая речь, грубость внушали страх и отвращение. Сестре Ане только что исполнилось 17 лет. Она была настоящей русской красавицей: большие, выразительные зелено-голубые глаза, прямой носик, длинная русая коса – девушка на загляденье. Что же делать, если рядом звери в человечьем обличье, варвары? Лицо Ани мать измазала сажей, нарядила её в тряпьё. Семья старалась, чтобы Аннушка не попадалась немцам на глаза, прятали её. А уж если вдруг солдаты видели её ненароком, мать говорила о ней: «Это наша дурочка», – и обращалась с ней как с глупенькой. Очень боялась, что немецкие солдаты надругаются над Аней. Но бог миловал, обошлось. Командиром над вражескими солдатами, которые квартировали в доме, был офицер, чех по национальности. Подтянутый, молодцеватый, аккуратный, он отличался от своих подчинённых: доброжелательно относился к хозяевам, сдерживал жестокости солдат, и те его слушались. Декабрь 1941 года был особенно суров. Морозы трещали по тридцать с лишним градусов. Генерал Мороз был на стороне Красной армии и здорово поспособствовал нашим победам той зимой. 13 декабря 1941 года немцы нервничали, загружали подводы. Чех подозвал мать и на ломаном русском сказал: «Гитлер капут. Война проиграна. Прячьтесь, уходите в лес. Жителей будут угонять в Германию или расстреливать». Ночью мать с дочками ушли в лес к партизанам. И вот 17 декабря 1941 года они испытали огромное счастье, когда на заснеженном поле увидели белых лыжников. Это наши сибиряки освобождали Тросну. «Какие же они были красивые, милые!» – восхищаясь, говорила моя прабабушка. Пережитая оккупация вызвала у двенадцатилетней девочки огромное нервное потрясение. У неё начали качаться зубы, и впоследствии она долго лечилась. Много трагического произошло с жителями Тросны во время войны и после нее. Об этом тоже хочется рассказать. Была у моей прабабушки задушевная подруга Лиза Силаева. До войны ее отец Сергей Борисович Силаев был председателем колхоза. Талантливый хозяйственник, добрый, порядочный. Под его руководством колхоз крепко стоял на ногах, колхозники жили хорошо, председателя уважали. Когда немцы заняли Тросну, они назначили Сергея Силаева старостой. Рискуя жизнью и жизнями членов семьи, он передавал партизанам ценные сведения о планах врага. Он также предупредил жителей деревни об угоне в Германию. Перед глазами встает история подвига, не оцененного ни одной медалью. Многие земляки благодаря Сергею Силаеву спаслись, так как ушли в лес, а тех, которые остались, фашисты погнали в Германию. Но недалеко от Тросны их расстреляли. После освобождения Тросны Сергей Борисович опять возглавил колхоз. Август 1945 года. Страда. Вместе со всеми колхозниками супруга Сергея Силаева Мария Павловна и ее дочери Лида и младшая Галя работают в поле. Ничто не предвещает беды. Но вот бежит бухгалтер из сельсовета и кричит: «Батюшки! Нашего Сергея Борисовича…, господи! Приехали начальники из города и увезли нашего кормильца прямо из правления!» Маруся, так звали в деревне Марию Силаеву, упала, лишившись чувств, еле в себя привели. С тех пор Сергея Борисовича никто не видел, никаких вестей о нем не было, как в воду канул. Оговорили завистливые недоброжелатели, донесли на него, обвинили в пособничестве фашистам. Документы, подтверждающие, что Сергей Силаев сотрудничал с партизанами, не сохранились: полыхала война, целью партизан было нанести ощутимый урон врагу, не до документов было. Марии Павловне и дочерям выдали удостоверение в том, что они репрессированы, как семья предателя, и депортированы на отселение в Кустанай в Казахстан. Младшая дочка Галя так переживала, что частично тронулась рассудком и на всю жизнь осталась инвалидом. Дорога в Кустанай была длинной, холодной, голодной. По прибытии их поселили в казахской семье. Марии Павлове было указано ходить за тремя быками. Росточка она была маленького, телосложения хрупкого, быков до смерти боялась. Но куда деваться, нужно было выживать. Три года семья прожила в этом кошмаре на положении рабов. А затем на имя Марии Павловны пришла бумага, что они реабилитированы и могут поехать на родину. Вернувшись в Тросну, Мария Павловна с дочкой Лидой не раз ездили в Тулу в соответствующие органы с запросом о судьбе своего мужа и отца. Но никакого ответа не получили. Был человек, герой и нет, сгинул с лица земли, ни слуху о нем, ни духу. С окружающими о нем не говорили: боялись за последствия таких разговоров. Так и не знает семья, как умер Сергей Борисович Силаев, муж, отец, дед и прадед, где похоронен. Некуда прийти на могилку поклониться его праху. По рассказам прабабушки, дочери и супруга Сергея Силаева никогда не роптали на судьбу, не жаловались на свою тяжелую горькую долю. Но в душе моей прабабушки жили недоумение и протест против такой несправедливости. У каждой семьи своя история тех страшных сороковых. История страны – это не обязательно история великих деятелей, это и жизнь простых людей. Мы должны помнить и рассказывать об ужасах войны, послевоенных незаконных репрессий, которые пережили наши родные, о верных сынах и дочерях нашего Отечества, делавших все возможное и невозможное для Великой Победы. Забыть или молчать – это значит предать эту память. Пусть герои и их родные не испытывают горечи и разочарования в людях. А мы, нынешнее поколение, будем давать отпор всякой лжи.