«Победа… Ты всегда печальна, Как ни была бы светла». А. Сенин Одна из самых страшных страниц истории Великой Отечественной войны – это судьба советских пленных. В этой войне на истребление слова «плен» и «смерть» стали синонимами. Отношение к судьбам военнопленных в нашей стране многие годы было неоднозначным. И многие годы об этом пытались не говорить, умалчивая эту проблему, к людям, прошедшим через немецкие лагеря относились с недоверием. Военнопленные – это не просто жертвы войны и фашистского террора, это наша нравственная и политическая проблема, отчужденное отношение к вопросам плена и к тем, кто был в плену. Начало было положено Приказом Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии за № 270 от 16 августа 1941 года «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия». Приказ определял, при каких условиях военнослужащие ВС СССР – командиры и политработники Красной Армии – должны считаться дезертирами. Согласно этому приказу, каждый командир или политработник был обязан сражаться до последней возможности, даже если войсковое соединение было окружено силами противника; запрещалось сдаваться в плен врагу. Нарушители могли быть расстреляны на месте; при этом они признавались дезертирами, а их семьи подлежали аресту и лишались всех государственных пособий и поддержки. В свою очередь, немецкое руководство, исходя из целей войны предпочло бы вообще не брать пленных. Офицерам и солдатам объяснили, что пленные – это «недочеловеки», искоренение которых «служит прогрессу», к тому же, не будет необходимости кормить лишние рты. Есть много указаний, что солдатам приказывали расстреливать всех советских солдат, за редким исключением, не допускать «человеческого отношения к пленным». Солдаты выполняли эти указания с немецкой педантичностью. «Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение как с честным солдатом, в соответствии с Женевской конвенцией. В отношении советских военнопленных даже из дисциплинарных соображений следует весьма решительно прибегать к оружию» – из распоряжения германского верховного командования об обращении с советскими военнопленными от 8 сентября 1941 года. Государственная политика фашистского государства, политика геноцида – это целенаправленная деятельность оккупационных властей по физическому уничтожению советских военнопленных и граждан с целью освобождения жизненного пространства на востоке для немцев. До настоящего времени до сих пор нет точных данных о потерях в плену в годы войны, хотя российские и немецкие источники сходятся на цифре примерно 5 миллионов человек, чьи судьбы были вычеркнуты из судьбы Родины. Однако те, кто выжил в немецких лагерях, никогда не согласятся с определением «бессмысленности жертв», ибо таковых на войне – нет. И каждый погибший и попавший в плен оправдан тем личным вкладом, который он сделал в достижение общей Победы. Наверно сегодня настал тот день, когда следует во всеуслышание заявить об истинной значимости тех жертв. Конечно, по прошествии многих лет, отношение государства к бывшим в/п было пересмотрено, многие имена восстановлены и реабилитированы. В этом направлении ведется большая работа, открыты многие базы данных. Но все равно до сих пор невозможно доподлинно установить все имена и судьбы. Но самое страшное – это потеря людской памяти, потеря понимания трагизма самой страшной войны в истории человечества и ответ на вопрос и какова же ЦЕНА ПОБЕДЫ? Данная работа – это собранные документы и воспоминания очевидцев тех страшных событий. Может быть, порой скупые и неоднозначные, но именно они дают нам представление, и на них мы можем опираться, чтобы установить доподлинно, что же все-таки происходило в октябре – декабре 1941 года в нашем городе. Это моя маленькая лепта в дело сохранения памяти и увековечивания погибших в/п в годы войны, имена которых, к сожалению, уже невозможно установить, но помнить о них мы должны и обязаны, помнить потому что когда-то они встали на защиту своей страны, своего родного очага, «пропав без вести», «канув в Лету». Из материалов Нюрнбергского процесса. Из «Сведений УНКВД по Тульской области о грабежах и насилии, чинимых немецкими захватчиками во временно оккупированных районах Тульской области» за 1941 год. (ЦНИ ТО. Ф.5702. оп. 1. д.12. л.1-2): «С 26 октября по 20 декабря 1941 года Плавск и Плавский район подверглись оккупации. В здании Свято-Сергиевского храма, школе и в хоз.помещении около здания школы фашисты организовали лагерь для 5000 советских военнопленных и местных жителей - гражданского населения Плавска и окрестных деревень, а также соседних районов. Среди заключенных в лагере крестьян имелись и подростки, и старики. Первое время местным жителям разрешили забрать оттуда своих родственников, и местные жители спасли часть солдатских жизней, помогая им убежать, либо выдавая за своих родственников. Питание составляли две картофелины и немного каши из ячменя в сутки. Воды в лагере не было. Заключённым предлагалось утолять жажду снегом. Наводившимся в лагере крестьянам не давали воды, приказывая утолять жажду снегом. От голода, холода, побоев и пыток ежедневно умирало 25-30 человек. Больных и обессилевших, неспособных выполнять тяжёлую работу, фашисты расстреливали. Если заключенные собирались группой, то немцы стреляли в такую группу без предупреждения. Голодных красноармейцев и стариков, выгнанных их деревень прифронтовой полосы, заставляют идти по 40-50 км, всех обессилевших сразу расстреливают на месте. Вся дорога от Щёкино до Плавска усеяна многочисленными трупами застреленных немцами граждан из мирного населения». Из воспоминаний командующего 10-й армией генерал-лейтенанта Филиппа Ивановича Голикова: «В городе наши части освободили 840 пленных красноармейцев. От них мы узнали, что в Плавске находился лагерь советских военнопленных. Сначала их насчитывалось несколько тысяч. К моменту освобождения города уцелели только эти. Выживших в плену красноармейцев бойцы 10-й армии обнаружили в сараях и в большой неотапливаемой церкви. Около месяца томились они здесь голодные, больные, полузамерзшие, раздетые вместе со своими умершими товарищами». (Голиков, Ф.И. В Московской битве/ Ф.И. Голиков. – М., 1967. – С. 98) Сохранился официальный документ – «Акт», который был опубликован в газете «Комсомольская правда» от 31 декабря 1941 года, свидетельствующий о том, что гитлеровцы превратили помещения церкви и школы в места чудовищных злодеяний. Чудовищные злодеяния гитлеровцев. Письмо из действующей армии /«Комсомольская правда» от 31.12.1941 года/ …Чудовищные злодеяния фашисты творили в помещении Плавской средней школы и в помещении церкви. Гитлеровцы превратили эти помещения в места утончённых пыток. Вот официальный документ, свидетельствующий о том, что проходило в помещении средней школы и в здании церкви. Акт Мы, нижеподписавшиеся, составили акт о зверском, бесчеловечном содержании немцами пленных военнослужащих Красной Армии. В Плавске фашисты устроили лагерь военнопленных в центре посёлка, в церкви, и содержали там людей в ужаснейших условиях. Пленным совершенно не давали пищи, избивали их и расстреливали. Для того, чтобы не умереть от голода, красноармейцы были вынуждены разматывать с ног обмотки, опускать на них через решётку окон на улицу котелки или жестяные банки и просить у прохожих пищи. В Плавской школе, фашисты содержали раненых красноармейцев. Вместо пищи раненым давалось в день по одной кружке необрушенной гречихи и отрубей. Воды давалось так мало, что всем не хватало. Тех же, кто имел силы двигаться и пытался выйти во двор, чтобы утолить жажду снегом, фашисты расстреливали на месте. Так, с 1-го по 19 декабря с.г. было расстреляно 46 человек. Никакой медицинской помощи раненым не оказывалось. Не было даже перевязочного материала. Раны гноились, отравляли воздух, и люди погибали мучительной смертью. От необрушенной гречихи было много случаев кровавого поноса, который приводил к гибели пленных. От загноившихся ран, кровавого поноса и голода с1-го по 19 декабря умерло 187 человек. Акт подписали бывшие военнопленные, освобождённые Красной Армией: военфельдшер Махров, лейтенант Медведев, младший лейтенант Николаев, красноармейцы: Малахов, Власов, Костин, Либик, Плотников, Глуховцев и другие – всего 40 человек. Подобные преступления немцы творили не только в Плавске, но и в окрестностных деревнях и сёлах. Батальонный комиссар А. Лебедев, техник-интендант 1 ранга С. Портасенок сообщал из разведсводки УНКВД по Тульской области на 10 декабря 1941 года (ЦНИ ТО ф. 5702. оп.1. д.7. л.499): «... Одновременно в Плавске находится большое количество пленных и мирных жителей, выселенных немцами из прифронтовой полосы. Мирным жителям города немцами выданы специальные повязки, которые они носят на рукавах. Сделано это для того, чтобы пленные или выселенные жители из прифронтовой полосы не имели возможности свободно ходить по городу. При появлении без повязок граждан, последние немцами задерживаются». Из воспоминаний И.М.Гурина: «Начальник штаба 813-го стрелкового полка 239-й стрелковой дивизии капитан Иван Михайлович Гурин был тяжело ранен под городом Сталиногорск (сейчас Новомосковск) 25 ноября 1941 года и попал в госпиталь. Будучи раненым, 27 ноября 1941 года попал в немецкий плен в районе станции Епифань (ныне город Кимовск). Тяжелораненый капитан И. М. Гурин был перевезен немцами в город Плавск, где вместе с другими военнопленными красноармейцами и командирами содержался в лагере советских военнопленных. Был освобожден бойцами 10-й армии 20 декабря 1941 года. После своего освобождения из лагеря военнопленных подробно рассказал о чудовищных зверствах и издевательствах, которыми подвергались раненые: «Никакой медицинской помощи раненым не оказывалось, медикаменты не выдавались, вследствие чего состояние раненых с каждым днем ухудшалось. Питание состояло из вареного жмыха и то давалось в ограниченном количестве. Жизнь каждого раненого находилась в полном распоряжении немецких солдат, которым предоставлялись права расстрела на месте любого раненого безо всякой видимой причины». Председатель райисполкома Чивелев вспоминал: «Когда мы пришли в концлагерь после изгнания немцев из города, то увидели потрясающую картину. Представьте себе: лежит на полу, утопая в грязи, раненый, который истекает кровью; рядом с ним труп, начинающий уже разлагаться; еще рядом живой, который в полном сознании, все видит и все чувствует, но он от слабости и истощения не в силах подняться и отползти хотя бы в другую сторону от разложившегося трупа. Много здесь погибло людей, не вынесших кошмарных условий. Особенно часто умирали раненые. Вместо пищи пленным давали полусгнившие отбросы, воды совсем не давали». Из докладной записки Григорьевой Секретарю Тульского обкома ВКП(б) по пропаганде и агитации о зверствах немецко-фашистских захватчиков в г. Плавске, февраль 1942 года (ГАТО, ф. 2515, оп. 1, д. 19, л. 77-77об.): «Из Плавска фашисты бежали, бросив все, и поэтому не успели расправиться с нашими ранеными воинами, которых содержали в своих лагерях смерти, размещавшихся в зданиях бывшего монастыря и школах. Когда я приехал в одну из школ, то увидел ужасающую картину. В классных комнатах лежали на голом грязном полу раненые воины нашей дивизии с кровотечными гниющими ранами, от чего в помещении стоял удушающий смрад, а в школьном сарае с пола и до верха были сложены штабелями трупы умерших и замученных воинов. Увидев меня, раненые воины плакали, как дети, радуясь освобождению. Нами были созданы медицинские отряды, которые обрабатывали мучеников и отправляли в госпитали». Из воспоминаний ветерана 239-й стрелковой дивизии А. К. Забияко, 23 октября 1977 года: «Вот вошли в г. Плавск, наполовину сожжен, еще не потушен пожар, дома догорают. Запах гари, голые стены разрушенных учреждений. Заходим в бывший собор, место содержания пленных, кошмар теснота, грязь, солома как у свиней, кормили картошкой иногда сырой по утрам 2 шт. на пленного и вечером 200 гр. жмыха, вот и все». Плавчане, видевшее страдания и издевательства немцев над невольниками, ежедневно шли к лагерю. Пленным красноармейцам, парням и девчатам, обреченным на угон в Германию и верную гибель, находящимся в церкви и здании школы по возможности доставляли продукты питания: вареный картофель, хлеб, молоко, все, что можно было выделить из скудных семейных запасов. Приносили также бинты и перевязочный материал для раненых красноармейцев. Показывали дорогу, сбежавшим из фашистского плена. Из воспоминаний А.И.Матвеевой, участницы Великой Отечественной войны, уроженки г.Плавска: «В Плавске был концлагерь для советских военнопленных. Их вели колоннами, всего около 4-х тыс.человек. Размещались пленные в церкви Сергия Радонежского и в школе. Говорили, что часть пленных немцы отправили в двух эшелонах в Германию. Я один раз в два дня ходила к церкви, носила для пленных картошку. Часовые позволяли перебросить еду, но её не хватало. Пленных много, и все они были голодными. Среди них я искала своего брата Леньку, который ушел в армию в начале войны и был танкистом. Когда вели пленных из Венёва, я кричала: «Лёнька Вдовин!» Кто-то из толпы отозвался: «Лёнька бежал, скоро придет, ждите!». Он и на самом деле появился, когда наши войска уже наступали. Сказал, что под Венёвом его танк подожгли. Экипажу удалось спастись, но они попали в плен, из которого ему удалось сбежать, когда его и товарища под конвоем вели по направлению к Плавску. Я видела, как по мосту вели плавских девушек с узелками на железнодорожную станцию. Оттуда их угоняли в Германию. Бабушка боялась, что и нас угонят. Страшное время было». В своей книге «Горелый порох» наш земляк, тульский писатель Пётр Георгиевич Сальников, вспоминал: «…Я, как очевидец мук и гибели пленных, клятвенно подтверждаю печальное свидетельство Голикова Ф.И., командующего 10-й Армией, освободившей Плавск от немецких оккупантов в декабре 1941 года. Мне, теперь уже на старости лет, все больнее и горше вспоминается та трагическая година. В том, сорок первом, я, пятнадцатилетний парнишка, — не партизан, еще не боец истребительного отряда и, тем более, не солдат действующей армии (моя окопная страда была еще впереди) — тоже был втянут в эту человеческую трагедию. Нет, я не был за лагерной «колючкой», не ходил под дулами немецких автоматов. Но заливался уже не детской слезой, глядя на плачущую мать, когда она заворачивала в тряпицу ломоть суррогатного хлеба с парой мерзлых картошек, отнятых от пяти ртов собственных голодных чад, и, с только ей известным страхом, помолясь, отправляла меня к пленным. – Иди, сынок, с богом. Передай солдатикам… Провожая, не раз приговаривала она: «Может, спасутся… В нашей России испокон веков так-то – полуголодная ее половина всегда кормила свою голодную половину». Эти слова я помню, как первый урок в школе. Конечно же, кусок материнского хлеба не мог спасти тысячи голодных пленников, и, по совету деда, мы, слободская ватажка сверстников, разбредались по улицам Плавска, по окрестным деревенькам и, как говорится, «Христа славя», собирали милостыню на спасение невольников. Плавчане и деревенский люд, сами тужась неметчиной от голода и страха, подавали нам, что могли, веруя во спасение несчастных и себя… Набивши съестными подачками свои котомки, опрометью мчались к лагерной проволоке. Глотая голодную слюну и не смея бросить в рот чужую крошку, вываливали прямо на снег все добытое и потом, под сытый хохот немецких часовых, мы «бомбили» (близко нас не подпускали) лагерников кусками хлеба, лепешками, сырыми и вареными картошками и бураками… Помню, мы не спасли всех. Но немало освобожденных невольников обязаны жизнью милосердию плавчан…» Свою повесть «Горелый порох» П.Г. Сальников посвятил советским военнопленным, памяти безвестно пропавших. Так они называли себя сами, чувствуя свою ненужность, отверженность, неприкаянность… По данным Книги регистрации Актов по Плавскому району за период оккупации в октябре – декабре 1941 года числятся погибшими 252 пленных бойца. На следующий день после освобождения Плавска 20 декабря 1941 года было решено копать братскую могилу. Покойники были извлечены из-под сугробов и уложены в огромной яме плотными рядами. Павшие солдаты давно были безымянными и закопали их без всяких почестей – просто навалили сверху глыбистой мерзлоты, сладили «высотку» и тем обозначили печальное место. В 1949 году в эту могилу было произведено перезахоронение из 66 братских и одиночных могил, расположенных на территории Плавского района и установлен архитектурный памятник, впоследствии это могила стала Братской могилой №2. Многие годы на этой могиле не было ни одной памятной мемориальной плиты, на которой было бы упоминание о том, что здесь покоится прах нескольких сотен военнопленных, погибших в октябре – декабре 1941 года. И только 20 декабря 2018 года на торжественном митинге, посвященном освобождению Плавска и Плавского района от немецко-фашистских захватчиков рядом с Братской могилой №2, состоялось открытие памятного знака бойцам и командирам Красной армии, мирным жителям, безвинно убиенным, умершим от ран, голода и холода в период оккупации Плавска в октябре – декабре 1941 года. В жизни каждого из нас есть свой остов, духовная основа, нечто святое, что невозможно определить никакими материальными благами. И для нас – детей, внуков, правнуков военного поколения – это наши прадеды, прабабушки, пронесшие через лихолетье и давшие сердцем почувствовать великий смысл долгожданного и выстраданного слова «ПОБЕДА».