Меня зовут Лиза Штерн. Я хочу рассказать вам про свою прабабушку, Тулякову (Костикову) Галину Петровну.
Моя прабабушка была маленькой девочкой, когда началась война. Маленькая Галя, ее родители и брат Витя жили на Украине в Донецкой области городе Горловка. Это была родина ее отца. В июле 1941 года отца забрали на фронт. Он обнял крепко жену и детей. Это был последний раз, когда они видели своего папу, а жена – мужа. О том, что их отец в марте 1942 года пропал без вести, они узнали только в 1948 году, после того как мама написала запрос.
В первые дни войны началась разруха и в городе наступил голод. Бабушкина мама решила, что нужно бежать к себе на Родину, в Калужскую область в город Спас-Деменск. Стали собираться в дорогу. 25 сентября 1941 года собрался целый отряд беженцев. На рассвете двинулись в путь. Добирались как получится: где пешком, где на поезде. В пути ночевали по деревням, принимали местные жители, и кормили тоже они тоже. Передвигаясь из деревни в деревню, часто попадали под бомбежку фашистских войск. Один раз с товарняка сняли их фины, наставили автоматы и чуть не расстреляли. На Родину пришли только в сентябре 1942 года, добирались целый год.
К тому времени в Калуге уже были фашисты, вся область была оккупирована. К бабушке в Спас-Деменске немцы не пустили жить в дом, определили жить в комнате при заводе, с ещё двумя семьями, а маму заставили работать на этом заводе. Завод был по первичной обработке льна. В Спас-Деменске при фашистах детей не били, но и без разрешения немцев и полицаев никуда пойти нельзя было, а поселок был полностью окружен.
Были сильные бои за железнодорожный узел. Трижды этот поселок переходил из рук в руки, поэтому там ничего не осталось, пожгли все деревни.
В конце 1942 года Советские войска начали наступать, и немцы погнали их всех по лагерям. Белоруссия, Литва, Латвия. В конце лета 1943 года повезли в Рослов, в лагерь для военнопленных. Бараки, окруженные колючей проволокой, а за проволокой были поля, на которых выращивали картофель. Паёк, который им выдавали, – это вода да свекла, было очень голодно. Взрослые пытались добыть этой картошки, но их расстреливали сразу на месте. Кому-то из детей постарше пришло в голову лазить за картошкой самим, так как маленьких труднее было заметить. И они лазили, ползком проползали и накапывали картошки, складывали в маленькие сумочки и обратно волоком ее тащили. Фашисты детей не убивали, но для того, чтобы отпугнуть, стреляли в них по верхам. Но все равно им удавалось добыть еды. А родителей в это время из бараков не выпускали, и они сидели и слушали, как стреляют по их детям. Бараки были большие, жили все подряд.
Далее в Риге попали на рынок, в «качестве товара».  Всех разобрали, а они одни остались. Потом приехал мужчина и спросил у мамы, умеет ли она готовить и доить коров. Так они попали в семью на хутор, где помогали по хозяйству. Поселили в сарай. Пасли коров, доили, готовили кушать. В этой семье к ним отнеслись хорошо.  Маленький Витя был совсем больной и слабенький, и хозяйка разрешила маме давать Вите после каждой дойки коровы по стакану парного молока, и так мама выходила своего больного сына. В апреле 1943 года к Латвии подходили Советские войска, и немцы снова их погнали, погрузили в машину и повезли в Германию. Попали они в деревню Белиздорф, в плен.
Были там женщины с детьми, а некоторые были со своими мужьями. Жили они в двухэтажном здании, в большой комнате стояли двухъярусные кровати, на них и спали. Переболели там корью, брюшным тифом.
Взрослых возили на работу на завод, а детей заставляли убирать двор и дом. И, конечно же, снова голод, хоть и кормили, но пища была скудная. Суп из брюквы да кусок хлеба с опилками. У хозяев были дети, и они русских ненавидели всей душой. Во дворе стояла груша, и, конечно же, детям хотелось поесть груш, а поднимать не разрешали, однажды бабушка потянулась за грушей, чтобы поднять с земли, а хозяйская дочка ударила ее ключами по руке, да так сильно, что хлынула кровь. Ходили побирались. Кто подаст, а кто собак натравит или палкой погонит. По помойкам побирались, только пищевых отходов там не было, а были вещи и игрушки.
Когда пришли в Германию Советские войска и уже шли бои, загнали всех пленных в подвал, там было окошечко наравне с землей, и они смотрели в это окошечко. По улицам шли танки, а через некоторое время в подвал зашли советские военные и освободили всех пленных. Это было 8 мая 1945 года.
После освобождения пленных русских не сразу отправили домой, все лето взрослые трудились, собирая урожай, но уже под руководством Советских властей. А вот мужчин, которые были с ними в плену, арестовали сразу как предателей Родины.
На Родину в Спас-Деменск бабушка с мамой и братиком вернулись лишь в октябре 1945 года. Жилья нет, идти некуда, мама осталась одна с двумя детьми.
Стройка началась в 50-х годах и жилье давали нужным людям: экскаваторщикам, механикам, а простым рабочим не давали жилье. Жили на частной квартире. Мама работала в школе техничкой. Потом устроилась в железнодорожный, прокладывала пути, работала конюхом. При конюшне была сделана двухкомнатная будка из шпал, вот туда они и заселились. Как же они были рады, что теперь получили отдельное свое жилье.
Бабушка и ее мама почти никогда не говорили о тех событиях, так как не хотели снова вспоминать и переживать те ужасы, которые выпали на их долю. Боялись теребить свои израненные души.
Вот такое тяжелое и страшное детство было у моей прабабушки Туляковой (Костиковой) Галины Петровны и ее младшего брата Костикова Виктора Петровича.
Мы, их потомки, должны помнить о том, что им пришлось пережить и стараться делать все, чтобы больше этого никогда не повторилось.