«Нельзя безнаказанно забирать
людские жизни, поэтому само
существование войны неоправданно».

 Д. С. Лихачев

Мой прадед Исаков Алексей Афанасьевич - ветеран Великой
Отечественной войны. У нас в семье сложилась давняя традиция -
каждый год 9 мая к прадедушке с прабабушкой в гости съезжались
все их дети, внуки и правнуки. Прадед часто рассказывал о своей
жизни, а его дочь (моя бабушка) записала его воспоминания.


 «Родился я в 1922 году в селе Песчаном Ивнянского района
Белгородской области. Учиться много не пришлось. Закончил четыре класса и сразу стал работать в колхозе. С 1934 года и до самой войны работал пастухом, разнорабочим. 22 июня 1941 года началась война, а 27 июня мне пришла повестка. Явился в военкомат, но призыв отложили до особого распоряжения. Повторный вызов пришел 29 сентября 1941 года.


 Три дня формировались в военкомате отряды новобранцев. Затем пешим ходом каждый отряд
отправился к месту своего назначения. За 15 километров, перед городком Камышиным, сделали
большую остановку. Произошло расформирование отряда. Одних отправляли на Запад, других - на
Дальний Восток. Я оказался в числе вторых, и повезли нас в теплушках в дальний путь. По прибытии
на конечный пункт - погранзаставу Граденовская - нас обмундировали. Сначала поселили в казармах,
а потом мы в сопках рыли себе землянки и жили в них постоянно, в непосредственной близости от
японских войск. Бывало, роем укрепления, окопы, работаем лопатой, а винтовка стучит по плечу.
Винтовки с плеч никогда не снимали, так как японцы были близко, их было хорошо видно, и вели
они себя вызывающе, ждали, что вот-вот пойдут в наступление, когда немцы возьмут Москву и Сталинград.
А мы, новобранцы, помимо рытья окопов, обучались еще и военному делу. Но я примерно через
месяц после прибытия сильно заболел воспалением легких, лежал в медсанчасти, затем в госпитале.
Это были последствия тяжелой дороги.


 После выписки из госпиталя вернулся в свою часть. Оттуда меня направили в учебный батальон,
где я прослужил год и получил звание «младший сержант». Затем вернулся в свой 124-й стрелковый
полк 59-й Краснознаменной стрелковой дивизии, в роту ПТР на должность младшего командира отделения.
Состояние мое оставалось истощенным, так как паек был скудным, а служба проходила в тяжелых географических условиях: кругом сопки, горные реки, непроходимая тайга.


 К концу войны с Дальнего Востока на Запад стали отправлять маршрутные роты. Два раза меня
зачисляли в эти роты, но всякий раз по разным причинам их расформировывали и оставляли бойцов
служить в своих частях. А в самом конце войны уже, наоборот, с Западного фронта к нам, на Дальний
Восток, стали прибывать обстрелянные, опытные в ведении боевых действий войска. Их разместили
на наших позициях, нас же перебросили в непроходимую тайгу, где в болотистой местности, в тяжелейших условиях мы всего лишь в течение трех суток должны были проложить дорогу для военной
техники. Под проливным дождем, в непогоду мы валили деревья, настилали вдоль и поперек дороги.


 И вот началось наступление. По обустроенной нами дороге непрерывным потоком пошла техника. Самые передовые отряды встретились с японцами. Военные действия продолжались недели
две. Наша 59-я Краснознаменная стрелковая дивизия тоже была в первом эшелоне, мы шли по 30-40 километров в сутки, но передовых отрядов догнать не успели. Военные действия закончились, и нас
пешком направили в Харбин. Дорога проходила в сопках, за которыми засели японцы - смертники.
Приходилось вести с ними перестрелки, в результате которых гибли и наши солдаты, и немало японских.
Некоторое время мы стояли в Харбине, а потом поездом нас переправили в Порт-Артур, где мы
влились в состав 16-й бригады морской пехоты, где я проходил службу до самого ее завершения.


 Демобилизовался я в апреле 1947 года. Поехал в город Донской к тетке, которая жила в деревне
Пучки, на квартире. Примерно месяц копал огороды чужим людям - добывал себе пропитание. А с 1
июня 1947 года поступил на работу в Бобриковскую геологоразведочную партию старшим рабочим.
Работал там же сначала сменным мастером, потом - старшим до ухода на пенсию в 1977 году...».


 Умер прадедушка Алексей Афанасьевич в 2009 году, осталась прабабушка Шура, к которой мы
продолжали ездить на 9 мая, отмечали День Победы и ходили на могилку прадеда.
Когда прабабушка стала совсем старенькой, её дочь (моя бабушка) забрала её к себе, и сейчас она
живёт в Туле. И до сих пор по сложившейся традиции 9 мая - День памяти и воспоминаний для нашей семьи!..
Особую гордость я испытываю и за другого своего прадедушку, маминого дедушку, Русаловского
Василия Григорьевича. Он родился в 1926 году в селе Куршансай Домбаровского района Чкаловской
области.


 Прадедушку Василия в армию призвали 17 июня 1944 года, уже в конце войны, едва ему исполнилось 18 лет. Боевой путь прадеда проходил от Чкаловской области, через Венгрию и затем - до
Дальнего Востока.


 О чем рассказывал дед? О многом: о том, как чудом остался
жив, как воевал в обороне, как друга потерял...
«Был авианалет немецких бомбардировщиков. Мы еще не
успели окопаться, когда услышали звуки приближающихся самолетов. Я перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Было немного пасмурно, и солнце не светило в глаза. Самолеты как-то
очень быстро пролетели над нами, и я увидел в небе несколько крохотных точек. Это были сброшенные самолетами бомбы. Одна из точек висела прямо надо мной, и где-то в глубине души
я осознал, что это моя. Никогда не забуду вой и свист от летящей
на меня бомбы. Закрыл глаза, мысленно простился с жизнью, а
мне и было-то всего восемнадцать с небольшим. Грохот взрыва!..
Меня лишь чуть-чуть присыпало землей и оглушило. Я открыл
глаза и сел. Справа, в трех шагах от меня, зияла большая воронка. Подбежал старшина и сказал: «Повезло тебе, парень! Если б немного ближе или немного дальше - все, смерть, а ты попал в
мертвую зону взрыва». Старшина побежал дальше, а я остался
сидеть у воронки, радуясь своему чудесному спасению...


 Однажды мы были в обороне. Я тогда служил вторым номером пулеметчика. «Максим» - тяжелый станковый пулемет. Первый номер - это стрелок. Когда идет
бой, он стреляет, а когда надо перенести пулемет на другое место, он несет ствол. Второй номер
заряжает пулемет во время боя и поправляет ленту. А когда надо поменять позицию, он отвечает за
 станок пулемета и устанавливает его на новом месте.


 Так вот, мы были в обороне и получили приказ к отражению атаки противника. Приготовились, ждем... Вдруг со стороны немцев слышим русскую речь и видим цепь наступающих на нас
людей. Они были сильно пьяны и не стеснялись кричать нам всякие гадости. Мы растерялись. Как
стрелять, это же русские! Рядом с нами был лейтенант. Он нас поправил: «Нет, это не русские,
это предатели Родины - власовцы. Не жалейте патронов. После его слов мы накрыли власовцев
шквальным огнем...


 В учебной части, куда я попал после призыва, нас учили многим вещам. Мы по всем правилам
рыли окопы, разбирали и изучали различные виды стрелкового оружия, стреляли. Там же учили
прыгать с парашютом, управлять им во время приземления. Я думал, что этот маленький опыт мне,
вероятно, не пригодится, но ошибся.

Однажды нас привезли на аэродром, выдали парашюты, посадили в десантные планеры, и мы
полетели неизвестно куда. Поступила команда перерезать шоссе и заблокировать любое движение
на нем. О том, что такое десантный планер, надо сказать отдельно. Он целиком сделан из дерева.
Деревянный каркас обшит тонкой фанерой. Планер цепляют к самолету тросом, затягивают на высоту и отпускают. Он самостоятельно, абсолютно бесшумно перелетает линию фронта, и мы прыгаем. Не помню, сколько времени мы летели, но показалось, что целую вечность. Было настолько
страшно сидеть внутри этого планера, что минометный обстрел выглядел безобидным. При каждом
порыве ветра планер скрипел, и его каркас шевелился у нас на глазах. Мысль, что он вот-вот развалится и мы, как груда камней, полетим к земле, билась в голове у каждого. Все крепко сжимали
рукой кольцо выброса парашюта. Команду «прыгать» мы приняли как спасительную радостную
весть и вывалились в темноту. Приземлились, собрались вместе и двинулись в направлении шоссе.
Начало светать. Мы уже были у шоссе, когда нас обнаружил противник и накрыл минометным
огнем. Край шоссе был выложен бетонными блоками, и мы, укрывшись за ними от разрывов мин,
ползли к намеченным позициям. Впереди меня полз мой друг, недавно к нам зачисленный. Мы с
ним общались, когда это было возможно, и всегда находили тему для разговора. Не то что крепко
сдружились, но тем не менее. И вдруг он застыл. Я его толкаю сзади в сапог, а он не отзывается.
Подполз к нему вплотную, толкнул в плечо - он не ответил. Я снял с него каску, чтобы посмотреть,
что с ним. В каске была дыра от осколка. Мгновенная смерть... Я похолодел. Опять смерть была в
двух шагах от меня, и я снова жив! Пополз дальше, но все происходящее вокруг меня, грохот рвущихся мин, свист осколков, земля, сыпавшаяся с неба, стало каким-то нереальным, происходящим
не со мной...».


 31 марта 1945 года мой прадед был награждён медалью «За отвагу», о чем можно прочитать в
приказе о награждении: «Наградить... стрелка 6 стрелковой роты 2 стрелкового батальона гвардии
красноармейца Русаловского Василия Григорьевича, за то, что 17 марта 1945 года в бою за д. Гуттамаш уничтожил 8 гитлеровцев».


 Закончил прадедушка военную службу в 1949 году на Дальнем Востоке и демобилизовался домой, но в поезде у него украли единственную память о войне - медаль «За отвагу»...
Умер прадедушка Василий Григорьевич в 1990 году, но остался жить в наших сердцах.
Вечная память им, моим неизвестным героям!..