ЖИТЬ, А НЕ СУЩЕСТВОВАТЬ посвящается памяти Владимира Ивановича Турбина
Истинное назначение человека - жить, а не существовать»
Джек Лондон
На прошлой неделе мама принесла из библиотеки две книги: «Это тебе, доченька, как ты просила про Гарри Поттера, а эту отнеси бабушке — наконец-то удалось найти повесть о Владимире Ивановиче».
«Бабушка, читай лучше мою, зачем тебе эта старая потрепанная книжка!»
Бабушка молча достала из альбома старую фотографию. Я видела её, конечно, много раз, но думала, что
это снимок чужих людей, попавший к нам случайно. На фото, сделанном в орловском ателье, пожилая женщина
с удивительно добрым лицом в окружении своих семерых детей. Оказывается, это сестра моей прапрабабушки
Турбина Анна Иоанновна.
«А вот это тот самый Владимир Иванович, мой двоюродный дядя», — бабушка показывает на интеллигентного молодого человека, стоящего сзади, – «Я расскажу тебе об этом замечательном человеке,
которого до сих пор называют легендой города Орла».
Сначала жизнь Владимира Турбина, потомка дворянского рода (из сословия детей боярских, но
той ветви, которая потом в основном перешла в священники), складывалась благополучно. После окончания Орловской классической гимназии, в 1923 году он поступил в Харьковский медицинский институт, затем работал сельским врачом в Салтыках Кромского уезда, а в 1932 г вернулся в Орёл и был принят в инфекционную больницу.
Но в 1941 году началась война, и утром 3 сентября 1941 года, почти не встречая сопротивления,
в город пришли немцы. Они заняли здание военного госпиталя, выбросив наших раненых бойцов на
улицу. Врачи приняли решение переправить их всех в инфекционное отделение областной больницы,
которым заведовал Владимир Иванович Турбин.
Пока Владимир Иванович распределял и ставил диагнозы раненым, врачи и медсестры придумывали истории болезни. Солдаты и офицеры Красной Армии стали колхозниками ближних деревень,
жителями Орла, и когда через несколько дней пришли полицаи, все документы были в порядке, а на заборе отделения появилась надпись понемецки и порусски: «Не входить. Заразная болезнь». Фашисты
это заведение старались обходить стороной.
Во время оккупации больница доктора Турбина под самым носом врага лечила наших военнопленных, затем записывала их мертвыми и переправляла за линию фронта. Владимир Иванович сутками не
покидал своего поста, ночуя в дезкамере (специальном помещении для уничтожения инфекции).
Когда город был освобожден, «русская больница» передала советскому командованию около тысячи наших воиновсолдат, офицеров, лётчиков.
Мой двоюродный прадедушка совершил подвиг, спасая наших солдат и мирных людей, не задумываясь о своей жизни и комфорте. Однако не всегда подвиги настоящих героев бывают правильно оценены, и война оставила свой мрачный след в жизни Владимира Ивановича. На следующий день после освобождения Орла доктора Турбина и многих врачей арестовали, их держали в тюрьме несколько месяцев. Обвинение было такое: «Вы прислужники немецкой сволочи, немецких оккупантов». Потом их освободили, но Владимира Ивановича сместили с должности заведующего отделением, он стал простым врачом, и за ним, как за врагом народа, установили слежку.
Бывая у Турбиных в гостях, моя бабушка, тогда совсем молодая девушка, видела, что Владимир
Иванович живет в небольшой комнатке, в которой было очень много икон, причем над кроватью висела особенная икона прославленного святого Тихона Задонского. Оказывается, Владимир Иванович всю жизнь был верующим человеком, свободно ходил в церковь, не боясь доносчиков. Люди, знавшие его, говорили, что его «лицо всегда было озарено какимто внутренним светом», что если он приходил в незнакомый дом и видел, что семья нуждается, он незаметно оставлял под рецептом деньги. А со святым Тихоном Задонским в жизни доктора Турбина
связана отдельная история, в которой он проявил свою честность и принципиальность и, я думаю, совершил еще один подвиг.
В 1959 году советские власти пригласили через служителей церкви Владимира Ивановича подтвердить, что хранящиеся в храме мощи святого Тихона Задонского просто горстка «козьих костяшек».
Однако он написал совсем другое, он написал, что перед ним лежит человек и его мощи нетленны! Опять началась травля доктора, но от ареста его спасли два спасенных им летчика, Герои Советского Союза, устроившие за своего врача настоящее сражение.
В конце своей жизни доктор Турбин заведовал отделением воздушнокапельных инфекций. Там лежали дети с дифтерией и скарлатиной. Взрослые поступали туда с более страшными болезнями — брюшным и сыпным тифом, столбняком, бешенством. К Владимиру Ивановичу обращались за помощью из деревень Орловской области, и он лечил людей от всех болезней. Я считаю, что только человек, любящий свое дело, много знающий мог выполнять такую сложную работу.
Владимир Иванович Турбин был великий врач и человек, он лечил не только тела, но и души людей. Всётаки он принадлежал к роду потомственных православных священников, и наследственные черты очень ярко проступали в его характере, поступках. Об этом говорили знавшие его люди.
Я не знала своего далекого предка, но, думаю, что Владимир Иванович достойно перенес все
страдания и испытания, выпавшие на его долю потому, что он обладал редко встречающимися сейчас
качествами – совестью и порядочностью. И жизнь его была прожита не зря.
Я пыталась представить себя на месте Владимира Ивановича или на месте простых врачей и медсестер. Как бы я повела себя в это страшное и ужасное время? Смогла бы вынести все тяготы, преодолеть
свой страх перед врагом? Эти вопросы, наверное, я буду задавать себе всю жизнь.
Джек Лондон
На прошлой неделе мама принесла из библиотеки две книги: «Это тебе, доченька, как ты просила про Гарри Поттера, а эту отнеси бабушке — наконец-то удалось найти повесть о Владимире Ивановиче».
«Бабушка, читай лучше мою, зачем тебе эта старая потрепанная книжка!»
Бабушка молча достала из альбома старую фотографию. Я видела её, конечно, много раз, но думала, что
это снимок чужих людей, попавший к нам случайно. На фото, сделанном в орловском ателье, пожилая женщина
с удивительно добрым лицом в окружении своих семерых детей. Оказывается, это сестра моей прапрабабушки
Турбина Анна Иоанновна.
«А вот это тот самый Владимир Иванович, мой двоюродный дядя», — бабушка показывает на интеллигентного молодого человека, стоящего сзади, – «Я расскажу тебе об этом замечательном человеке,
которого до сих пор называют легендой города Орла».
Сначала жизнь Владимира Турбина, потомка дворянского рода (из сословия детей боярских, но
той ветви, которая потом в основном перешла в священники), складывалась благополучно. После окончания Орловской классической гимназии, в 1923 году он поступил в Харьковский медицинский институт, затем работал сельским врачом в Салтыках Кромского уезда, а в 1932 г вернулся в Орёл и был принят в инфекционную больницу.
Но в 1941 году началась война, и утром 3 сентября 1941 года, почти не встречая сопротивления,
в город пришли немцы. Они заняли здание военного госпиталя, выбросив наших раненых бойцов на
улицу. Врачи приняли решение переправить их всех в инфекционное отделение областной больницы,
которым заведовал Владимир Иванович Турбин.
Пока Владимир Иванович распределял и ставил диагнозы раненым, врачи и медсестры придумывали истории болезни. Солдаты и офицеры Красной Армии стали колхозниками ближних деревень,
жителями Орла, и когда через несколько дней пришли полицаи, все документы были в порядке, а на заборе отделения появилась надпись понемецки и порусски: «Не входить. Заразная болезнь». Фашисты
это заведение старались обходить стороной.
Во время оккупации больница доктора Турбина под самым носом врага лечила наших военнопленных, затем записывала их мертвыми и переправляла за линию фронта. Владимир Иванович сутками не
покидал своего поста, ночуя в дезкамере (специальном помещении для уничтожения инфекции).
Когда город был освобожден, «русская больница» передала советскому командованию около тысячи наших воиновсолдат, офицеров, лётчиков.
Мой двоюродный прадедушка совершил подвиг, спасая наших солдат и мирных людей, не задумываясь о своей жизни и комфорте. Однако не всегда подвиги настоящих героев бывают правильно оценены, и война оставила свой мрачный след в жизни Владимира Ивановича. На следующий день после освобождения Орла доктора Турбина и многих врачей арестовали, их держали в тюрьме несколько месяцев. Обвинение было такое: «Вы прислужники немецкой сволочи, немецких оккупантов». Потом их освободили, но Владимира Ивановича сместили с должности заведующего отделением, он стал простым врачом, и за ним, как за врагом народа, установили слежку.
Бывая у Турбиных в гостях, моя бабушка, тогда совсем молодая девушка, видела, что Владимир
Иванович живет в небольшой комнатке, в которой было очень много икон, причем над кроватью висела особенная икона прославленного святого Тихона Задонского. Оказывается, Владимир Иванович всю жизнь был верующим человеком, свободно ходил в церковь, не боясь доносчиков. Люди, знавшие его, говорили, что его «лицо всегда было озарено какимто внутренним светом», что если он приходил в незнакомый дом и видел, что семья нуждается, он незаметно оставлял под рецептом деньги. А со святым Тихоном Задонским в жизни доктора Турбина
связана отдельная история, в которой он проявил свою честность и принципиальность и, я думаю, совершил еще один подвиг.
В 1959 году советские власти пригласили через служителей церкви Владимира Ивановича подтвердить, что хранящиеся в храме мощи святого Тихона Задонского просто горстка «козьих костяшек».
Однако он написал совсем другое, он написал, что перед ним лежит человек и его мощи нетленны! Опять началась травля доктора, но от ареста его спасли два спасенных им летчика, Герои Советского Союза, устроившие за своего врача настоящее сражение.
В конце своей жизни доктор Турбин заведовал отделением воздушнокапельных инфекций. Там лежали дети с дифтерией и скарлатиной. Взрослые поступали туда с более страшными болезнями — брюшным и сыпным тифом, столбняком, бешенством. К Владимиру Ивановичу обращались за помощью из деревень Орловской области, и он лечил людей от всех болезней. Я считаю, что только человек, любящий свое дело, много знающий мог выполнять такую сложную работу.
Владимир Иванович Турбин был великий врач и человек, он лечил не только тела, но и души людей. Всётаки он принадлежал к роду потомственных православных священников, и наследственные черты очень ярко проступали в его характере, поступках. Об этом говорили знавшие его люди.
Я не знала своего далекого предка, но, думаю, что Владимир Иванович достойно перенес все
страдания и испытания, выпавшие на его долю потому, что он обладал редко встречающимися сейчас
качествами – совестью и порядочностью. И жизнь его была прожита не зря.
Я пыталась представить себя на месте Владимира Ивановича или на месте простых врачей и медсестер. Как бы я повела себя в это страшное и ужасное время? Смогла бы вынести все тяготы, преодолеть
свой страх перед врагом? Эти вопросы, наверное, я буду задавать себе всю жизнь.
