СО ДНА МОРЯ
Я живу в городе Плавске Тульской области. Наш город также как и тысячи других городов нашей страны не обошла стороной
Великая Отечественная война. Многие земляки – плавчане с честью встали на защиту своей Родины, многие из них не вернулись домой. С каждым днём, с каждым прожитым мгновением время
неумолимо отдаляет нас от трагических событий Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., но несмотря на это, с каждым годом открываются всё новые и новые факты, источники событий тех лет.
Так случилось, что начало моему исследованию положила публикация в нашей районной газете «Плавская новь» от 11 июня 2015 года «Моряки – подводники из Плавска», которую я прочитал случайно. В статье сообщалось о том, что в редакцию поступило письмо, первоначально адресованное губернатору Тульской области Груздеву В.С. из города Сосновый Бор Лениградской области. Глава муниципального образования Сосновоборский городской
округ Д.В.Пуляевский и глава администрации МО Сосновоборский городской округ В.Б. Садовский, Совет депутатов, городской музей, Военно-исторический клуб, а также общественные организации города Сосновый Бор Ленинградской области сообщили в нём о завершении строительства памятника морякамподводникам
39 экипажей подводных лодок Краснознамённого Балтийского флота, погибших в водах Балтики в годы Великой Отечественной войны.
Памятник морякамподводникам стал частью объекта культурного наследия регионального значения, памятника истории, мемориального комплекса «Защитникам Отечества». Отныне в одном братском захоронении увековечена память 1424 моряков подводников, в числе которых находится 14 уроженцев Тульской земли, двое из них — плавчане.
Сосновоборцы пригласили главу нашего региона принять участие в открытии памятника 20 июня 2015 года и опубликовать материалы о боевой судьбе погибших земляков-моряков-подводников. По данным «Книги Памяти» подводников военноморского флота, погибших в годы Великой Отечественной войны 19411945» под общей редакцией контрадмирала В.С. Козлова, СПБ, Издательство «Золотая книга», 2007) в списках подводников Краснознамённого флота, погибших в боевых действиях значатся Кузнецов Максим Григорьевич и Мазенкин Василий Иванович.
Имена наших земляков будут увековечены на мраморных плитах памятника погибшим подводникам в г.Сосновый Бор Ленинградской области.
Редакция обратилась с просьбой к жителям города и района о том, чтобы разыскать родственников погибших моряков и помочь собрать какуюнибудь информацию об этих людях.
Из Книги Памяти:
Мазенкин Василий Иванович — краснофлотец, моторист, член ВЛКСМ с 1938 года, рабочий, холост. В 1918 году родился в дер. Мармыжи Плавского рна, призван в 1940 году Тульским РВК г. Тулы.
Погиб 2 августа 1941 г. на подводной лодке «С11».
Кузнецов Максим Григорьевич – краснофлотец, моторист, член ВЛКСМ, рабочий, холост. В 1917
году родился в д.Чебышевка Плавского района, призван в 1940 году Пролетарским РВК г.Тулы. Погиб
14 ноября 1941г. на подводной лодке «Л2». Такие же данные есть и в Тульской Книге Памяти.
Меня заинтересовала судьба землякаподводника Мазенкина Василия Ивановича, поскольку он
был уроженцем г.Плавска. Мы, сегодняшние школьники знаем о событиях и участниках Великой Отечественной войны, разве только из уроков истории и кинофильмов, а мне захотелось самому узнать о
судьбе этого человека.
В начале я обратился в школьную библиотеку, придя в которую узнал, что, оказывается, в нашей
школе долгое время работал учителем истории и завучем Мазенкин Григорий Иванович, сам в прошлом
фронтовик. Таким образом, удалось установить, что погибший подводник Мазенкин Василий Иванович – его родной брат. К сожалению, самого Григория Ивановича в живых уже нет, но жива его вдова,
Мазенкина Людмила Дмитриевна, с которой мне и удалось встретиться.
Людмила Дмитриевна Мазенкина ждала меня, подготовилась к встрече: на столе лежали фотографии из семейного альбома, письма, вырезки из газет, бумаги. К счастью, сохранилась одна единственная фотография Василия и фрагмент его последнего письма домой.
Вот что написано в уцелевшем обрывке прощального письма к маме, папе и старшему брату, которого Василий величал по имениотчеству — Григорий Иванович, после приветствия:
Здравствуйте мама, папа и Григорий Иванович!
Сегодня решил в последний раз написать вам небольшую записочку из Кронштадта. Я хочу вам только об одном сообщить, что мне на этот адрес больше не пишите, я выехал в неизвестном направлении.
Не вернувшегося из похода Василия числили пропавшим без вести, о чём свидетельствуют и документы с сайта ОБД Мемориал. В учётной карточке под № 261. Но затем эта надпись зачёркнута и написано погиб.
О том, что подводную лодку нашли, подняли и похоронили останки сына на гарнизонном кладбище в
г. Риге в Латвии, мама подводника – Екатерина Ивановна так и не узнала, не дождалась, не выдержало измученное сердце, но всегда верила в то, что её Василий обязательно найдется. Так и случилось, не обмануло материнское сердце.
В начале 60х годов рижский журналист Лепестков Степан Иванович задумал писать книгу о судьбе
подводной лодки «С11» и её экипажа и начал разыскивать родственников моряков. Людмила Дмитриевна
Мазенкина вспоминает, что Григорий Иванович, был в это время в школе, когда ему позвонили из райвоенкомата и сообщили, что есть новости о пропавшем без вести брате. Надеялся старший брат, что жив младший,
но в военкомате ему сказали только о месте захоронения Василия.
По приглашению и просьбе журналиста Лепесткова
С.И. семья Мазенкиных побывала на гарнизонном кладбище в г.Риге, где установлен памятник подводникам
экипажа «С11».
Ещё Людмила Дмитриевна показала пожелтевшие от времени листы бумаги. Это были главы и
отрывки из книги Лепесткова С.И. «Со дна моря», напечатанные на обычной печатной машинке, посвященные Василию Мазенкину. О том, каким был моторист Василий Мазенкин:
«Среднего роста, ладно скроенный, коренастый и сильный, сын тульского колхозника из деревни
Мармыжи, Василий Мазенкин словно специально родился для моря, ставшего его родной стихией.
Призванный на военную службу в 1939 году, он настоял, чтобы его направили во флот. Желание юноши удовлетворили. С окончанием учебного отряда подводного плавания Василий получил назначение
на лодку «С11».Первый же год службы на подводной лодке явился для молодого матроса периодом
серьезных испытаний и проверкой его морских качеств. Василий показал себя внимательным, неутомимым тружеником. Старательный, добросовестный и любознательный паренек очень полюбил свою
военную специальность. Он не жалел времени на учебу и часами возился с механизмами, внимательно
наблюдал, как старшина мотористов Плющиков уверенно управлял сложной техникой, запоминал его
объяснения. То ли врожденная склонность к машинам, то ли гражданская специальность помогла – до
призыва Василий работал на заводе в Туле, а скорее всего то и другое, да еще трудолюбие и огромное
желание стать первоклассным специалистом, уже через месяц его поставили дублером вахтенного у
дизельгенератора, а через два – доверили самостоятельное несение вахты. Учебные походы закалили
и подготовили его к тяжелым испытаниям, которые пришлось выдержать экипажу «С11» в самом начале войны. Вероломное нападение немецкофашистских захватчиков застало молодого балтийца уже
вполне сложившимся и зрелым воиномподводником, дисциплинированным, отличным мотористом и
прекрасным товарищем, на которого во всем можно положиться. Скромный, добродушный по складу
своего характерам, он казался с первого взгляда медлительным человеком. Но это на берегу, в базе, в
спокойной обстановке. В море, в походе, особенно, когда кораблю грозила какаянибудь опасность,
Василий преображался неузнаваемо, движения становились ловкими и быстрыми, голос резким, взгляд
колючим, на лице вспыхивал румянец, видимый даже под загаром, зубы плотно сжимались. Собранный, решительный, расчетливый и хладнокровный краснофлотец готов был грудью защищать товарищей и родной корабль. И не было такого самого трудного дела, которое моторист не довел бы до конца.
В любом положении, как бы опасно оно ни было, он не знал ни усталости, ни страха.
…Ночью, когда лодка производила зарядку аккумуляторов, случилась беда. В трюме пятого отсека
внезапно зашипело, и на моряков дохнуло горячим паром. Мичман Плющиков доложил о происшествии в центральный пост, срочно остановил дизель. Оказалось, лопнул амортизатор масляной магистрали – толстое резиновое кольцо, соединяющее два конца магистрали. Видно резина лопнула от вибрации
при работе дизеля. Инженермеханик приказал заменить амортизатор. Василий Мазенкин взял ключ
и полез в трюм. Он еле пробрался к амортизатору: место неудобное. Коекак просунул руку с ключом,
стал отдавать болты. Лицо у него было усталое и перепачкано маслом. И руки тоже по локоть в масле.
А мичман сверху, изза дизеля, придерживал своим ключом гайки. Матросы порядком измотались,
пока сняли лопнувший амортизатор и заменили его новым, потом снова взяли на болты. Работали два
с лишним часа, но повреждение устранили.
– Быстро управились, – сказал инженермеханик.
– Объявляю вам благодарность за отличное выполнение задания!
– Служим Советскому Союзу! – ответили Плющиков и Мазенкин…»
Я спросил Людмилу Дмитриевну: «Откуда у журналиста Лепесткова С.И. такие подробности о погибшей лодке и его экипаже?». Как оказалось, необычна и интересна судьба этой субмарины.
С11, IXбис серия, была заложена 25 октября 1937 года на заводе № 112 (Красное Сормово) Горький, 20 апреля 1938 года спущена на воду.
Сведя к минимуму программу испытаний лодки (командир — капитанлейтенант A.M. Середа),
командование КБФ уже 27 июня 1941 года включила её в строй и 30 июня 1941 года вошла в состав
Краснознаменного Балтийского флота. С вступлением в строй перешла в оперативное подчинение командира 1 Бригады ПЛ КБФ. Это был самый первый поход новенькой субмарины, которую зачислили
в состав Балтийского флота лишь в самом конце июня 1941 г. Выйдя в море 13 июля, лодка в течение двух недель находилась на боевом дежурстве в районе Мемеля (Клайпеды), оказавшись в первые дни
Отечественной войны на самом переднем крае битвы с фашизмом. Район действий простирался от берегов Германии до Латвии.
Наши подводники пытались подкараулить какое-нибудь вражеское судно, однако эта «охота» не
давала результата. Лишь на исходе дежурства удалось потопить немецкий транспорт «КТ11». (Во многих публикациях советского времени именно этот эпизод морской войны назван «первой удачной атакой балтийских подводников». Однако другие исследователи утверждают, что «эска» вообще никого не
топила, а «КТ11» погиб гораздо позднее, в 1943м.)
2 августа, получив по радио приказ возвращаться, «одиннадцатая» взяла курс на восток, к своим
берегам. На дальних подступах к базе подводную лодку, шедшую под дизелями, встретили корабли
охранения – сторожевики и несколько тральщиков. Однако через два часа выяснилось, что довести
«С11» до самой базы они не смогут: нужно «принять под опеку» еще одну нашу подлодку – она тоже
возвращалась из боевого похода, но, укорачиваясь от немецких атак, запоздала к назначенному общему
времени рандеву. Командира «эски» капитанлейтенанта Середу подбодрили с уходящего тральщика:
«Тут уже безопасно: впереди пролив СоэлоВейн, а там начинается протраленный фарватер!..».
При входе в пролив «С11» резко сбавила ход. Катер, на котором находился командир дивизиона
«морских охотников» капитан 3 ранга И. А. Мороз, подошел к борту лодки. Было 18 часов. Вдруг под
килем подводной лодки раздался оглушительный взрыв. Высоко взметнулся бурый столб воды, смешанной с грунтом, и на глазах у катерников «С11» мгновенно затонула.
Случилась катастрофа, причиной которой некоторые исследователи называют взрыв поставленной
фашистской донной мины. Но есть и другие сведения: убийцей «С11» стала немецкая субмарина «U
144». Она сумела пройти сквозь все заграждения вглубь нашей зоны и притаилась, выключив двигатели,
у фарватера. Советская подлодка, шедшая в надводном положении, оказалась легкой добычей для фашистских асовподводников.
«С11» лежала на восьмиметровой глубине с креном 40 градусов на левый борг. Но в ее отсеках еще
продолжалась жизнь. Во время взрыва заклинило дверь на переборке между шестым и седьмым отсеками. В кормовом отсеке оказались комсомольцы: старший торпедист старший матрос Н. А. Никишин,
комендор матрос В. В. Зиновьев, электрики матросы А. В. Мазнин и В. Е. Мареев. В отсеке было темно,
он быстро заполнялся водой. Не растерявшись, моряки начали заделывать пробоины. В ход пошли матрацы, одеяла, подушки, обмундирование, деревянные аварийные клинья. Когда опасность затопления
отсека миновала, Никишин нащупал рукой около себя электрический фонарик. Узкий пучок света
заскользил по отброшенным к носовой переборке ящикам с инструментами, разбитым приборам, выхватил из мрака бледные, встревоженные лица товарищей. Гдето еще продолжала, журча, проникать в
отсек вода. Никишин, пошарив лучом фонарика, заметил, что она поступает по переговорной трубе,
связанной с центральным постом. «Значит, центральный затоплен... Жив ли еще ктонибудь в лодке?»
— мелькнула у него мысль.
В этот момент рядом загрохотали взрывы глубинных бомб. «Что это, неужели фашисты? Откуда?
Да нет, это, видимо, наши катера ищут вражескую лодку», — подумал Никишин. А взрывы раздавались
совсем близко, над самой головой. Вскоре снова все стихло. Через дверь из соседнего отсека сочилась
вода. Никишин попытался связаться с другими отсеками по телефону. Никто не ответил. Тогда он подошел вплотную к переборке и крикнул:
— Шестой отсек! Есть кто живой? Отвечайте!
— Живы главный старшина Милютин, краснофлотцы Биденко и Гординский, — глухо послышалось в ответ. —
Четвертый и пятый отсеки полностью залиты. У нас воды по горло. Спасает лишь воздушная подушка...
Все четверо моряков бросились к двери, ведущей в шестой отсек. Они хорошо знали: стоит лишь
открыть дверь, и вода хлынет к ним в отсек, сметая все на своем пути, но это не могло остановить подводников. Каждый думал только о том, чтобы помочь морякам соседнего отсека.
В ход пошли ломы и топоры. А дверь не поддавалась — взрывом ее сильно перекосило. Снова и снова моряки принимались за дело, боясь поверить, что произошло непоправимое. Но вот из шестого
отсека послышался голос старшины группы электриков А. В. Милютина:
— Если есть возможность, спасайтесь сами. Отомстите за всех нас! Прощайте. Да здравствует Родина!
После 22 часов из шестого отсека уже никто не отвечал. В кормовом отсеке тоже стало тихо. Моряки не могли сдержать слез.
Оставалось единственное — попытаться выйти из лодки через торпедные аппараты, но они были
заряжены. Чтобы выстрелить торпеды, нужен воздух высокого давления. А где его взять?
— Возьмем из запасной торпеды, — предложил торпедист Никитин.
С помощью зубил, отверток и кувалды (ключи найти не удалось) моряки попытались присоединить
в темноте к одной из запасных торпед, лежавших в отсеке на стеллаже, гибкий шланг. Работать приходилось ощупью. Неожиданно сильной струей вырвало запирающий клапан, и сжатый воздух со свистом
вышел из торпеды. В отсеке резко повысилось давление.
Три попытки выстрелить торпеду не удались, лишь после четвертой она вышла из левого аппарата.
Теперь каждый должен был, зажав зубами распирающий рот загубник кислородной маски, проползти в
воде сквозь семиметровую трубу диаметром 53 сантиметра. Моряки надели чистое белье, спрятали на груди комсомольские билеты. Затем разыскали лист бумаги и при свете фонарика написали: «Мы, краснофлотцы подводной лодки «С11», сделали все, что могли, для спасения лодки и людей из шестого отсека...
Героями умерли наши товарищи... Принимаем последнее решение — выходим сами...» Письмо положили
в аварийный бачок. Подготовив все к выходу, комсомольцы вполголоса запели «Интернационал».
Первым выходил Никишин. Надев маску, он открыл заднюю крышку торпедного аппарата. В отсек
хлынула вода. Она поднялась над трубой торпедного аппарата и остановилась. Давление внутри отсека и
за бортом сравнялось. Включившись в спасательный прибор, Никишин нырнул к горловине торпедного
аппарата.
Не сразу удалось влезть в тесную трубу. Толкая перед собой буй с прикрепленным к нему пеньковым тросом, Никишин с трудом дополз до наружного конца торпедного аппарата. Затем он выпустил буй
и стал медленно подниматься, крепко держась руками за трос.
В полузатопленном отсеке с нетерпением ждали условного сигнала — частого подергивания троса.
Но трос оставался неподвижным. В томительном ожидании прошло около получаса, показавшихся вечностью. Что стало с Никишиным? Может быть, наверху его схватили враги?
— Буду выходить, — решительно заявил товарищам Мазнин. — И вы не задерживайтесь.
Мазнин уже дополз до наружного конца торпедного аппарата, но оставшиеся почемуто медлили.
Тогда Мазнин вернулся в отсек. Оказалось, Зиновьев хотел, чтобы Мареев покинул лодку раньше его, а
тот отказывался.
Вновь Мазнин скрылся под водой, но вскоре опять вернулся — Зиновьев все еще пытался воздействовать на Мареева.
Тем временем уровень воды заметно повысился, воздушная подушка уменьшилась в объеме, дышать
становилось все труднее. Нужно было спешить. Промедление грозило неминуемой гибелью. И Зиновьев,
решив показать товарищу пример, нырнул к торпедному аппарату. Через некоторое время он уже был
наверху. Мареев на поверхности моря не появился.
Наверху была темная августовская ночь. Дул свежий ветер. Зиновьев подплыл к Мазнину, цепко
державшемуся за буй. Сорвав с лица маску и ухватившись за буй, он полной грудью вдохнул солоноватый
воздух.
А Никишин тем временем плыл в сторону предполагаемого берега. Крутая волна бросала его из
стороны в сторону. К тому же мешал ставший ненужным теперь спасательный аппарат. Сбросить его не
удавалось, и он камнем висел на груди. Временами от усталости Никишин почти терял сознание. Представление о времени было утрачено. Но вот в предрассветных сумерках обозначилась на горизонте узкая
полоска земли с четким силуэтом высокой маячной башни.
Стало уже светло, когда Никишин вдруг наткнулся в воде на противодесантное заграждение. Ко лючей проволокой ему разодрало ноги и грудь. Набежавшая сзади волна подняла обессилевшего моряка
и швырнула на камни. По телу разлилась тупая ноющая боль.
Стиснув зубы, Никишин поплыл вдоль заграждения, отыскивая проход. Он плыл уже восьмой час.
И когда ноги наконец нащупали твердое дно, силы окончательно оставили отважного подводника. Он
еще смог заметить фигуры приближавшихся к нему людей, инстинктивно сжал в руке камень и тут же
потерял сознание.
Очнулся Никишин на суше. Рядом стояли три советских бойца, которые помогли ему выбраться
на берег.
— Скорее пошлите шлюпку. Там товарищи гибнут! — было первое, что услышали они от Никишина.
К месту гибели подводной лодки уже спешил катер. Море в тот день было неспокойным. Пристально вглядываясь в волны, командир катера Н. Тутурин с трудом разглядел людей. Около 11 часов 3
августа Зиновьева и Мазнина подняли на борт.
Это был замечательный жизнеутверждающий подвиг комсомольцевподводников, поднявшихся на
поверхность моря из погибшей подводной лодки. Почти через сутки после гибели подводного корабля
трое моряков не только смогли подняться на поверхность, но и добрались до берега, который находился
за несколько километров от места катастрофы!
За подбитую «эску» отомстила другая подлодка – «Щ307». Через несколько дней, 10 августа, командир «щуки» в сумерках поймал на прицел гитлеровскую субмарину, которая всплыла для зарядки
аккумуляторов.
Водолазы, обследовавшие потопленного «фашиста», подняли вахтенный журнал, в котором можно
было прочесть запись: «2 августа, 18 ч. – В проливе СоэлоВяйн торпедирована советская подводная
лодка. Погибла со всей командой…».
В 1955/56 году «С11» подняли при расчистке фарватера. Найденные в отсеках останки 44 членов экипажа подлодки были торжественно захоронены на Гарнизонном кладбище в Риге улица Гауяс
(Gaujas), 2.
В 19571958 году корпус подводной лодки разделан на металл.
История подлодки, на которой служил плавчанин Василий Мазенкин, стала прообразом для кинофильма «72 метра» режиссера Владимира Хотиненко.
Торжественное открытие нового памятника погибшим в годы Великой Отечественной войны экипажам подводных лодок Балтийского флота состоялось 20 июня 2015 года в городе Сосновый Бор Ленинградской области.
Имена моряков 27 экипажей добавились к уже высеченным ранее на Устьинском мемориале. Хочется отметить, что это первый мемориал, на котором поименно перечислены все погибшие в Великую Отечественную войну на Балтике моряки-подводники Советского Союза, в том числе и наши земляки Василий Мазенкин и Максим Кузнецов.
Идут года, сменяются поколения. Великая Отечественная война уходит все дальше в прошлое. Но
память о ней жива. Она священна….
Великая Отечественная война. Многие земляки – плавчане с честью встали на защиту своей Родины, многие из них не вернулись домой. С каждым днём, с каждым прожитым мгновением время
неумолимо отдаляет нас от трагических событий Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., но несмотря на это, с каждым годом открываются всё новые и новые факты, источники событий тех лет.
Так случилось, что начало моему исследованию положила публикация в нашей районной газете «Плавская новь» от 11 июня 2015 года «Моряки – подводники из Плавска», которую я прочитал случайно. В статье сообщалось о том, что в редакцию поступило письмо, первоначально адресованное губернатору Тульской области Груздеву В.С. из города Сосновый Бор Лениградской области. Глава муниципального образования Сосновоборский городской
округ Д.В.Пуляевский и глава администрации МО Сосновоборский городской округ В.Б. Садовский, Совет депутатов, городской музей, Военно-исторический клуб, а также общественные организации города Сосновый Бор Ленинградской области сообщили в нём о завершении строительства памятника морякамподводникам
39 экипажей подводных лодок Краснознамённого Балтийского флота, погибших в водах Балтики в годы Великой Отечественной войны.
Памятник морякамподводникам стал частью объекта культурного наследия регионального значения, памятника истории, мемориального комплекса «Защитникам Отечества». Отныне в одном братском захоронении увековечена память 1424 моряков подводников, в числе которых находится 14 уроженцев Тульской земли, двое из них — плавчане.
Сосновоборцы пригласили главу нашего региона принять участие в открытии памятника 20 июня 2015 года и опубликовать материалы о боевой судьбе погибших земляков-моряков-подводников. По данным «Книги Памяти» подводников военноморского флота, погибших в годы Великой Отечественной войны 19411945» под общей редакцией контрадмирала В.С. Козлова, СПБ, Издательство «Золотая книга», 2007) в списках подводников Краснознамённого флота, погибших в боевых действиях значатся Кузнецов Максим Григорьевич и Мазенкин Василий Иванович.
Имена наших земляков будут увековечены на мраморных плитах памятника погибшим подводникам в г.Сосновый Бор Ленинградской области.
Редакция обратилась с просьбой к жителям города и района о том, чтобы разыскать родственников погибших моряков и помочь собрать какуюнибудь информацию об этих людях.
Из Книги Памяти:
Мазенкин Василий Иванович — краснофлотец, моторист, член ВЛКСМ с 1938 года, рабочий, холост. В 1918 году родился в дер. Мармыжи Плавского рна, призван в 1940 году Тульским РВК г. Тулы.
Погиб 2 августа 1941 г. на подводной лодке «С11».
Кузнецов Максим Григорьевич – краснофлотец, моторист, член ВЛКСМ, рабочий, холост. В 1917
году родился в д.Чебышевка Плавского района, призван в 1940 году Пролетарским РВК г.Тулы. Погиб
14 ноября 1941г. на подводной лодке «Л2». Такие же данные есть и в Тульской Книге Памяти.
Меня заинтересовала судьба землякаподводника Мазенкина Василия Ивановича, поскольку он
был уроженцем г.Плавска. Мы, сегодняшние школьники знаем о событиях и участниках Великой Отечественной войны, разве только из уроков истории и кинофильмов, а мне захотелось самому узнать о
судьбе этого человека.
В начале я обратился в школьную библиотеку, придя в которую узнал, что, оказывается, в нашей
школе долгое время работал учителем истории и завучем Мазенкин Григорий Иванович, сам в прошлом
фронтовик. Таким образом, удалось установить, что погибший подводник Мазенкин Василий Иванович – его родной брат. К сожалению, самого Григория Ивановича в живых уже нет, но жива его вдова,
Мазенкина Людмила Дмитриевна, с которой мне и удалось встретиться.
Людмила Дмитриевна Мазенкина ждала меня, подготовилась к встрече: на столе лежали фотографии из семейного альбома, письма, вырезки из газет, бумаги. К счастью, сохранилась одна единственная фотография Василия и фрагмент его последнего письма домой.
Вот что написано в уцелевшем обрывке прощального письма к маме, папе и старшему брату, которого Василий величал по имениотчеству — Григорий Иванович, после приветствия:
Здравствуйте мама, папа и Григорий Иванович!
Сегодня решил в последний раз написать вам небольшую записочку из Кронштадта. Я хочу вам только об одном сообщить, что мне на этот адрес больше не пишите, я выехал в неизвестном направлении.
Не вернувшегося из похода Василия числили пропавшим без вести, о чём свидетельствуют и документы с сайта ОБД Мемориал. В учётной карточке под № 261. Но затем эта надпись зачёркнута и написано погиб.
О том, что подводную лодку нашли, подняли и похоронили останки сына на гарнизонном кладбище в
г. Риге в Латвии, мама подводника – Екатерина Ивановна так и не узнала, не дождалась, не выдержало измученное сердце, но всегда верила в то, что её Василий обязательно найдется. Так и случилось, не обмануло материнское сердце.
В начале 60х годов рижский журналист Лепестков Степан Иванович задумал писать книгу о судьбе
подводной лодки «С11» и её экипажа и начал разыскивать родственников моряков. Людмила Дмитриевна
Мазенкина вспоминает, что Григорий Иванович, был в это время в школе, когда ему позвонили из райвоенкомата и сообщили, что есть новости о пропавшем без вести брате. Надеялся старший брат, что жив младший,
но в военкомате ему сказали только о месте захоронения Василия.
По приглашению и просьбе журналиста Лепесткова
С.И. семья Мазенкиных побывала на гарнизонном кладбище в г.Риге, где установлен памятник подводникам
экипажа «С11».
Ещё Людмила Дмитриевна показала пожелтевшие от времени листы бумаги. Это были главы и
отрывки из книги Лепесткова С.И. «Со дна моря», напечатанные на обычной печатной машинке, посвященные Василию Мазенкину. О том, каким был моторист Василий Мазенкин:
«Среднего роста, ладно скроенный, коренастый и сильный, сын тульского колхозника из деревни
Мармыжи, Василий Мазенкин словно специально родился для моря, ставшего его родной стихией.
Призванный на военную службу в 1939 году, он настоял, чтобы его направили во флот. Желание юноши удовлетворили. С окончанием учебного отряда подводного плавания Василий получил назначение
на лодку «С11».Первый же год службы на подводной лодке явился для молодого матроса периодом
серьезных испытаний и проверкой его морских качеств. Василий показал себя внимательным, неутомимым тружеником. Старательный, добросовестный и любознательный паренек очень полюбил свою
военную специальность. Он не жалел времени на учебу и часами возился с механизмами, внимательно
наблюдал, как старшина мотористов Плющиков уверенно управлял сложной техникой, запоминал его
объяснения. То ли врожденная склонность к машинам, то ли гражданская специальность помогла – до
призыва Василий работал на заводе в Туле, а скорее всего то и другое, да еще трудолюбие и огромное
желание стать первоклассным специалистом, уже через месяц его поставили дублером вахтенного у
дизельгенератора, а через два – доверили самостоятельное несение вахты. Учебные походы закалили
и подготовили его к тяжелым испытаниям, которые пришлось выдержать экипажу «С11» в самом начале войны. Вероломное нападение немецкофашистских захватчиков застало молодого балтийца уже
вполне сложившимся и зрелым воиномподводником, дисциплинированным, отличным мотористом и
прекрасным товарищем, на которого во всем можно положиться. Скромный, добродушный по складу
своего характерам, он казался с первого взгляда медлительным человеком. Но это на берегу, в базе, в
спокойной обстановке. В море, в походе, особенно, когда кораблю грозила какаянибудь опасность,
Василий преображался неузнаваемо, движения становились ловкими и быстрыми, голос резким, взгляд
колючим, на лице вспыхивал румянец, видимый даже под загаром, зубы плотно сжимались. Собранный, решительный, расчетливый и хладнокровный краснофлотец готов был грудью защищать товарищей и родной корабль. И не было такого самого трудного дела, которое моторист не довел бы до конца.
В любом положении, как бы опасно оно ни было, он не знал ни усталости, ни страха.
…Ночью, когда лодка производила зарядку аккумуляторов, случилась беда. В трюме пятого отсека
внезапно зашипело, и на моряков дохнуло горячим паром. Мичман Плющиков доложил о происшествии в центральный пост, срочно остановил дизель. Оказалось, лопнул амортизатор масляной магистрали – толстое резиновое кольцо, соединяющее два конца магистрали. Видно резина лопнула от вибрации
при работе дизеля. Инженермеханик приказал заменить амортизатор. Василий Мазенкин взял ключ
и полез в трюм. Он еле пробрался к амортизатору: место неудобное. Коекак просунул руку с ключом,
стал отдавать болты. Лицо у него было усталое и перепачкано маслом. И руки тоже по локоть в масле.
А мичман сверху, изза дизеля, придерживал своим ключом гайки. Матросы порядком измотались,
пока сняли лопнувший амортизатор и заменили его новым, потом снова взяли на болты. Работали два
с лишним часа, но повреждение устранили.
– Быстро управились, – сказал инженермеханик.
– Объявляю вам благодарность за отличное выполнение задания!
– Служим Советскому Союзу! – ответили Плющиков и Мазенкин…»
Я спросил Людмилу Дмитриевну: «Откуда у журналиста Лепесткова С.И. такие подробности о погибшей лодке и его экипаже?». Как оказалось, необычна и интересна судьба этой субмарины.
С11, IXбис серия, была заложена 25 октября 1937 года на заводе № 112 (Красное Сормово) Горький, 20 апреля 1938 года спущена на воду.
Сведя к минимуму программу испытаний лодки (командир — капитанлейтенант A.M. Середа),
командование КБФ уже 27 июня 1941 года включила её в строй и 30 июня 1941 года вошла в состав
Краснознаменного Балтийского флота. С вступлением в строй перешла в оперативное подчинение командира 1 Бригады ПЛ КБФ. Это был самый первый поход новенькой субмарины, которую зачислили
в состав Балтийского флота лишь в самом конце июня 1941 г. Выйдя в море 13 июля, лодка в течение двух недель находилась на боевом дежурстве в районе Мемеля (Клайпеды), оказавшись в первые дни
Отечественной войны на самом переднем крае битвы с фашизмом. Район действий простирался от берегов Германии до Латвии.
Наши подводники пытались подкараулить какое-нибудь вражеское судно, однако эта «охота» не
давала результата. Лишь на исходе дежурства удалось потопить немецкий транспорт «КТ11». (Во многих публикациях советского времени именно этот эпизод морской войны назван «первой удачной атакой балтийских подводников». Однако другие исследователи утверждают, что «эска» вообще никого не
топила, а «КТ11» погиб гораздо позднее, в 1943м.)
2 августа, получив по радио приказ возвращаться, «одиннадцатая» взяла курс на восток, к своим
берегам. На дальних подступах к базе подводную лодку, шедшую под дизелями, встретили корабли
охранения – сторожевики и несколько тральщиков. Однако через два часа выяснилось, что довести
«С11» до самой базы они не смогут: нужно «принять под опеку» еще одну нашу подлодку – она тоже
возвращалась из боевого похода, но, укорачиваясь от немецких атак, запоздала к назначенному общему
времени рандеву. Командира «эски» капитанлейтенанта Середу подбодрили с уходящего тральщика:
«Тут уже безопасно: впереди пролив СоэлоВейн, а там начинается протраленный фарватер!..».
При входе в пролив «С11» резко сбавила ход. Катер, на котором находился командир дивизиона
«морских охотников» капитан 3 ранга И. А. Мороз, подошел к борту лодки. Было 18 часов. Вдруг под
килем подводной лодки раздался оглушительный взрыв. Высоко взметнулся бурый столб воды, смешанной с грунтом, и на глазах у катерников «С11» мгновенно затонула.
Случилась катастрофа, причиной которой некоторые исследователи называют взрыв поставленной
фашистской донной мины. Но есть и другие сведения: убийцей «С11» стала немецкая субмарина «U
144». Она сумела пройти сквозь все заграждения вглубь нашей зоны и притаилась, выключив двигатели,
у фарватера. Советская подлодка, шедшая в надводном положении, оказалась легкой добычей для фашистских асовподводников.
«С11» лежала на восьмиметровой глубине с креном 40 градусов на левый борг. Но в ее отсеках еще
продолжалась жизнь. Во время взрыва заклинило дверь на переборке между шестым и седьмым отсеками. В кормовом отсеке оказались комсомольцы: старший торпедист старший матрос Н. А. Никишин,
комендор матрос В. В. Зиновьев, электрики матросы А. В. Мазнин и В. Е. Мареев. В отсеке было темно,
он быстро заполнялся водой. Не растерявшись, моряки начали заделывать пробоины. В ход пошли матрацы, одеяла, подушки, обмундирование, деревянные аварийные клинья. Когда опасность затопления
отсека миновала, Никишин нащупал рукой около себя электрический фонарик. Узкий пучок света
заскользил по отброшенным к носовой переборке ящикам с инструментами, разбитым приборам, выхватил из мрака бледные, встревоженные лица товарищей. Гдето еще продолжала, журча, проникать в
отсек вода. Никишин, пошарив лучом фонарика, заметил, что она поступает по переговорной трубе,
связанной с центральным постом. «Значит, центральный затоплен... Жив ли еще ктонибудь в лодке?»
— мелькнула у него мысль.
В этот момент рядом загрохотали взрывы глубинных бомб. «Что это, неужели фашисты? Откуда?
Да нет, это, видимо, наши катера ищут вражескую лодку», — подумал Никишин. А взрывы раздавались
совсем близко, над самой головой. Вскоре снова все стихло. Через дверь из соседнего отсека сочилась
вода. Никишин попытался связаться с другими отсеками по телефону. Никто не ответил. Тогда он подошел вплотную к переборке и крикнул:
— Шестой отсек! Есть кто живой? Отвечайте!
— Живы главный старшина Милютин, краснофлотцы Биденко и Гординский, — глухо послышалось в ответ. —
Четвертый и пятый отсеки полностью залиты. У нас воды по горло. Спасает лишь воздушная подушка...
Все четверо моряков бросились к двери, ведущей в шестой отсек. Они хорошо знали: стоит лишь
открыть дверь, и вода хлынет к ним в отсек, сметая все на своем пути, но это не могло остановить подводников. Каждый думал только о том, чтобы помочь морякам соседнего отсека.
В ход пошли ломы и топоры. А дверь не поддавалась — взрывом ее сильно перекосило. Снова и снова моряки принимались за дело, боясь поверить, что произошло непоправимое. Но вот из шестого
отсека послышался голос старшины группы электриков А. В. Милютина:
— Если есть возможность, спасайтесь сами. Отомстите за всех нас! Прощайте. Да здравствует Родина!
После 22 часов из шестого отсека уже никто не отвечал. В кормовом отсеке тоже стало тихо. Моряки не могли сдержать слез.
Оставалось единственное — попытаться выйти из лодки через торпедные аппараты, но они были
заряжены. Чтобы выстрелить торпеды, нужен воздух высокого давления. А где его взять?
— Возьмем из запасной торпеды, — предложил торпедист Никитин.
С помощью зубил, отверток и кувалды (ключи найти не удалось) моряки попытались присоединить
в темноте к одной из запасных торпед, лежавших в отсеке на стеллаже, гибкий шланг. Работать приходилось ощупью. Неожиданно сильной струей вырвало запирающий клапан, и сжатый воздух со свистом
вышел из торпеды. В отсеке резко повысилось давление.
Три попытки выстрелить торпеду не удались, лишь после четвертой она вышла из левого аппарата.
Теперь каждый должен был, зажав зубами распирающий рот загубник кислородной маски, проползти в
воде сквозь семиметровую трубу диаметром 53 сантиметра. Моряки надели чистое белье, спрятали на груди комсомольские билеты. Затем разыскали лист бумаги и при свете фонарика написали: «Мы, краснофлотцы подводной лодки «С11», сделали все, что могли, для спасения лодки и людей из шестого отсека...
Героями умерли наши товарищи... Принимаем последнее решение — выходим сами...» Письмо положили
в аварийный бачок. Подготовив все к выходу, комсомольцы вполголоса запели «Интернационал».
Первым выходил Никишин. Надев маску, он открыл заднюю крышку торпедного аппарата. В отсек
хлынула вода. Она поднялась над трубой торпедного аппарата и остановилась. Давление внутри отсека и
за бортом сравнялось. Включившись в спасательный прибор, Никишин нырнул к горловине торпедного
аппарата.
Не сразу удалось влезть в тесную трубу. Толкая перед собой буй с прикрепленным к нему пеньковым тросом, Никишин с трудом дополз до наружного конца торпедного аппарата. Затем он выпустил буй
и стал медленно подниматься, крепко держась руками за трос.
В полузатопленном отсеке с нетерпением ждали условного сигнала — частого подергивания троса.
Но трос оставался неподвижным. В томительном ожидании прошло около получаса, показавшихся вечностью. Что стало с Никишиным? Может быть, наверху его схватили враги?
— Буду выходить, — решительно заявил товарищам Мазнин. — И вы не задерживайтесь.
Мазнин уже дополз до наружного конца торпедного аппарата, но оставшиеся почемуто медлили.
Тогда Мазнин вернулся в отсек. Оказалось, Зиновьев хотел, чтобы Мареев покинул лодку раньше его, а
тот отказывался.
Вновь Мазнин скрылся под водой, но вскоре опять вернулся — Зиновьев все еще пытался воздействовать на Мареева.
Тем временем уровень воды заметно повысился, воздушная подушка уменьшилась в объеме, дышать
становилось все труднее. Нужно было спешить. Промедление грозило неминуемой гибелью. И Зиновьев,
решив показать товарищу пример, нырнул к торпедному аппарату. Через некоторое время он уже был
наверху. Мареев на поверхности моря не появился.
Наверху была темная августовская ночь. Дул свежий ветер. Зиновьев подплыл к Мазнину, цепко
державшемуся за буй. Сорвав с лица маску и ухватившись за буй, он полной грудью вдохнул солоноватый
воздух.
А Никишин тем временем плыл в сторону предполагаемого берега. Крутая волна бросала его из
стороны в сторону. К тому же мешал ставший ненужным теперь спасательный аппарат. Сбросить его не
удавалось, и он камнем висел на груди. Временами от усталости Никишин почти терял сознание. Представление о времени было утрачено. Но вот в предрассветных сумерках обозначилась на горизонте узкая
полоска земли с четким силуэтом высокой маячной башни.
Стало уже светло, когда Никишин вдруг наткнулся в воде на противодесантное заграждение. Ко лючей проволокой ему разодрало ноги и грудь. Набежавшая сзади волна подняла обессилевшего моряка
и швырнула на камни. По телу разлилась тупая ноющая боль.
Стиснув зубы, Никишин поплыл вдоль заграждения, отыскивая проход. Он плыл уже восьмой час.
И когда ноги наконец нащупали твердое дно, силы окончательно оставили отважного подводника. Он
еще смог заметить фигуры приближавшихся к нему людей, инстинктивно сжал в руке камень и тут же
потерял сознание.
Очнулся Никишин на суше. Рядом стояли три советских бойца, которые помогли ему выбраться
на берег.
— Скорее пошлите шлюпку. Там товарищи гибнут! — было первое, что услышали они от Никишина.
К месту гибели подводной лодки уже спешил катер. Море в тот день было неспокойным. Пристально вглядываясь в волны, командир катера Н. Тутурин с трудом разглядел людей. Около 11 часов 3
августа Зиновьева и Мазнина подняли на борт.
Это был замечательный жизнеутверждающий подвиг комсомольцевподводников, поднявшихся на
поверхность моря из погибшей подводной лодки. Почти через сутки после гибели подводного корабля
трое моряков не только смогли подняться на поверхность, но и добрались до берега, который находился
за несколько километров от места катастрофы!
За подбитую «эску» отомстила другая подлодка – «Щ307». Через несколько дней, 10 августа, командир «щуки» в сумерках поймал на прицел гитлеровскую субмарину, которая всплыла для зарядки
аккумуляторов.
Водолазы, обследовавшие потопленного «фашиста», подняли вахтенный журнал, в котором можно
было прочесть запись: «2 августа, 18 ч. – В проливе СоэлоВяйн торпедирована советская подводная
лодка. Погибла со всей командой…».
В 1955/56 году «С11» подняли при расчистке фарватера. Найденные в отсеках останки 44 членов экипажа подлодки были торжественно захоронены на Гарнизонном кладбище в Риге улица Гауяс
(Gaujas), 2.
В 19571958 году корпус подводной лодки разделан на металл.
История подлодки, на которой служил плавчанин Василий Мазенкин, стала прообразом для кинофильма «72 метра» режиссера Владимира Хотиненко.
Торжественное открытие нового памятника погибшим в годы Великой Отечественной войны экипажам подводных лодок Балтийского флота состоялось 20 июня 2015 года в городе Сосновый Бор Ленинградской области.
Имена моряков 27 экипажей добавились к уже высеченным ранее на Устьинском мемориале. Хочется отметить, что это первый мемориал, на котором поименно перечислены все погибшие в Великую Отечественную войну на Балтике моряки-подводники Советского Союза, в том числе и наши земляки Василий Мазенкин и Максим Кузнецов.
Идут года, сменяются поколения. Великая Отечественная война уходит все дальше в прошлое. Но
память о ней жива. Она священна….
