«А я и не думала, что это все так затянется…». У нее потекли слезы и затряслись
слабые морщинистые руки. Я закрыла глаза и вслушалась. какая жуткая тишина. В горле
заболело так, словно туда лили раскаленное железо, но я лишь опустила глаза и посильнее
сжала кулаки. У меня бешено дрожали руки. она подвинулась на кровати, приглашая меня
сесть и выслушать ее.

«А ты знаешь, что, когда война началась, мне было 14 лет. Я была твоя ровесница.
ну, представь, что ты сидишь, а по радио объявляют, что началась война». она замолчала. мне страшно было поднять на нее глаза. она, кажется, провалилась в забытье и не чувствовала моего присутствия. Голос ее срывался, и она часто останавливалась, закрывая глаза
и гладя себя по колену. «Я вот только сейчас все осознаю, что боролась вовсе не за Родину…
Я боролась за своих родных, отца и брата. но, к счастью, фашисты до нас не дошли. ты, наверное, хочешь спросить, с кем я боролась? Я боролась с собой, со своим отчаяньем. мне
иногда очень тяжко было. очень…» она сделала жест, чтобы я встала и достала какой-то
ящик. Я стала взбираться на табуретку. у меня все так же дрожали ноги, и я боялась упасть.
однако, быстро запрыгнув наверх, я схватила ее и, чуть не потеряв равновесие, мгновенно
спрыгнула. коробка была тяжелой, и я боялась, что, когда отдам ее, бабушка выронит и разобьет что-нибудь. но она довольно ловко ухватила ее за ручку и дернула на себя. «Здесь я все
до сих пор храню. Все мои воспоминания живы благодаря этой шкатулке». Я никогда раньше
не видела эту гигантскую шкатулку, так бережно хранимую моей бабушкой. В боковой стороне было сделано отверстие. Я полагаю, что оно прострелено пистолетом. «мой отец ушел
на фронт в числе первых. он был добровольцем. В семье была я и брат, жили мы в селе Ситцево ивановской области. Потом на фронт ушел и брат. Первые два-три месяца мы вели точно такую же жизнь, как и до войны, но уже без отца и брата. А вот потом началось ужасное
житье. брат на фронте, от отца писем не получали очень долго, мать от переживаний сильно
заболела. и все свалилось на меня. Я вставала в 4 утра, ложилась в 11. Я и несколько моих
подруг выполняли работу, которую раньше делали отец и дед. мы пахали землю, боронили,
сажали рожь и пшеницу. После работы у меня болели спина и ноги, пальцы рук пухли от
мозолей. они иногда начинали гноиться, но я все равно шла на поле работать, чтобы вырастить зерно и отправить его на фронт. чем оплачивался мой труд? едой. тогда была еще еда…
Придя домой и накормив скотину, я начинала вязать носки, свитера или валять валенки.
но не для себя. Я свято верила, что это поможет нашим воинам. и ведь помогло!!!»


Бабушка замолчала и подошла к окну. Я не смогла ничего ей сказать, а мне так хотелось
крикнуть: «бабушка! Вы стали залогом нашей победы. Вы ковали оружие для наших войск,
вы собирали им еду себе в убыток. Это все вы!» но я молчала и боялась нарушить эту тишину,
а бабушка продолжила рассказ: « Под зиму стало совсем плохо: мать не вставала с постели.
начались перебои с едой. мы стали есть только отруби. Да такие прескверные, что потом
ныл живот. но мы привыкли. мы ко всему привыкли. Все хозяйство было на моих плечах.
наступила зима. Я колола дрова. Это, оказывается, так тяжело. Я ходила в старых носках…
По снегу… ой, Господи… Я не могла снять эти носки. было жутко больно. ноги гнили прямо
живьем, но я также ходила за водой и кормила животных.


У нас была соседка. когда ее муж уходил на фронт, она уже была беременна. Дай бог,
тебе не видеть таких сцен. она работала еще усерднее меня. носила мешки, груженные под завязку. к ней подходили, просили себя беречь. А та лишь отвечала, что муж себя не бережет
и она себя беречь не будет. она потом умерла, потому что роды были очень тяжелые. Ребенок чудом остался жив. его приютила то ли бабка, то ли кто-то еще.

А потом как-то стало легче. мать выздоровела, выдалось хорошее лето, куры неслись хорошо, коровы давали хороший удой, но мы этого не видели. Все, абсолютно все, мы отсылали
им, нашим солдатам.


Эх, вспоминаю я наше село, и на душе легче. отношения у нас в селе были чисто братские.
Советский народ сплотился от мала до велика. А какие гулянья у нас были, какие праздники!
и ведь главное, что не было ни одного человека, который не работал бы, не вязал снопы сена,
не рыл траншей, не пахал землю. Все жили одной мыслью: «надо! надо для фронта! надо для
Победы!» Вот только дети повзрослели раньше, потеряли они свое детство. Все до единого
понимали, что от каждого без исключения зависит наша победа. каждому было для кого
работать, кому отдать свою еду, одежду. у нас в колхозе председатель был инвалид. у него
руки не было. На войне осколком оторвало. но знала бы ты, как рьяно он работал, как вселял
надежду в нас, как заражал всех мужеством, отвагой. Помню, к нам в село пришел небольшой
отряд. Всех надо было накормить, напоить, баньку истопить. А ведь не было ничего у нас.
мы скорее в лес, кто грибы, кто ягоды, кто коренья какие собирал. Из дому все принесли, все
припасы достали. Ведь наши же! ух, и хорошо тогда было. Они нам рассказывали, как немцев
от москвы гнали. А мы слушали и не могли наслушаться. Вот поделом, супостат проклятый!
на душе тепло-тепло было. А в отряде у них был гармонист. Эх, не слышала я больше таких
песен задушевных, ой, не слышала…


В 1943 году отец вернулся. у него отморозило пальцы на ногах, и его отправили домой.
какая радость была! и ведь главное, все искренне радовались, никто не остался безразличным к нашей радости. А потом вернулся и брат. он вернулся уже в июле 1945 года. А мы ждали, боялись, что не вернется. А он вернулся. Да еще и до Германии дошел, и чин какой-то
получил. Вот жизнь у нас и наладилась. но я тогда еще понимала, что мы должны работать, пока есть солдаты, пока есть кого снабжать продовольствием и оружием, а они осознавали, что война эта ни за что не будет проиграна…»


Ей было тяжело, я это видела. но я безмерно счастлива, что труженики тыла теперь признаны как такие же участники войны, но, к сожалению, без орденов и медалей, что все они работали ради нас, ради Победы. Все сплотились, все превратились в одно целое: они ковали
эту Великую Победу. Все проявили мужество, веру в будущее, а главное, что никтоиз них
не отчаялся. Это их самое великое, бесконечно прекрасное качество. одним из таких людей
бала моя бабушка . Я, закрыв глаза, вспоминаю, что миллионы женщин и подростков выполняли мужскую работу, что многие были мои сверстники. многие были моложе, многие не вернулись домой. Самопожертвование тружеников тыла не имеет границ. Я преклоняюсь
перед всеми людьми, которые подарили мне это чистое небо, это почетное право называть себя русским.


В той коробке лежали фотографии и письма, подарки моей бабушки. Дырка эта и в самом
деле была сделана пистолетом, потому что этот ящик мой дед привез оттуда, с фронта. к сожалению, моих родных, заставших войну, уже нет в живых. нет моей бабушки, вернее прабабушки, Феоктистовой Зинаиды михайловны, которая успела мне при жизни рассказать эту
историю, в прошлом году мы похоронили и дедушку, Феоктистова Анатолия николаевича.


День Победы, этот «праздник со слезами на глазах», в нашей семье отмечается с той
же почтительностью, с тем же уважением к ним – труженикам тыла и бойцам армии. Этот
праздник никогда не исчезнет из нашей памяти, и всегда, особенно 9 мая, мы, русские и бывшие жители Советского Союза, будем чтить и помнить вековой подвиг наших отцов, дедов
и прадедов.